• "И обещала жизнь нам долгий-долгий день..." (1933—1937)
   
• "Предчувствие" (1937—1940)
   
• "В тоске тюремного безделья"
   
• "Обломанное дерево" (1940—1943)
   
• "Из года в год все те же нары" (1944—1946)
   
• "Еще смогу я вновь родиться" (1946—1947)
   
• "По старым и новым следам"
   
• "Последняя осень" (1947—1949)
   
• "Посвящения"
   
• "Поэмы"
   
• "Переводы"
   

Последняя осень

К ОСЕНИ

И когда я, печалью поверженный,
Не могу не роптать, не пенять,
Ты все той же улыбкою сдержанной
Утешаешь, как умная мать.

Мы с тобой уж давно заприметили:
Паутинками в наш обиход
Входит проседь. По этой примете ли
Я всегда узнавал твой приход?

Или только по праздничной светлости
Лучевого пробора в листве,
По смиренной твоей безответности,
По гроздям костяники в траве?

Или только по самозабвению,
На котором мечты сожжены?
Или только по дальнему пению
Вездесущей твоей тишины?
22.9.1947

ПОСЛЕДНЯЯ ОСЕНЬ

Голые стены, скрипучие двери,
Ветошь в углу да пустая кровать...
Нет, в этом доме не вечны потери —
Снова его предстоит обживать.

Все, что ушло, улетело, вернется.
Будут и песни, и радость, и грусть.
Девичий смех зазвенит у колодца.
Девичий смех... Только я не вернусь.

Я не вернусь, и в прощальной истоме
Благословляю любить и расти
Всех, кто придет, кто живет в этом доме.
Осень, последняя осень, прости!

* * *
Такой был сон: ты в старомодном платье
С оборками, в заштопанных чулках
Из дома вышла с дочкой на руках,
И должен вас куда-то провожать я.

Так провожают любящие братья
Сестер. А было лето. На мостках
Простились мы, и кто-то в облаках
Оплакал наше горькое объятье.

Поля, опушка леса — все знакомо
Из дальнего, из солнечного детства.
Но только не видать родного дома —

Уже давно он развалился весь.
И не живем с тобой мы. по соседству.
И наяву нам не встречаться здесь.
9.12.1947

МЕЛАНХОЛИЯ

Отпраздновав кончину дня,
Я в доме не зажег огня.
Я полон жгучих дум.
Под монотонный ветра шум
Я вопрошаю бедный ум
О том, что ждет меня.

Что ждет меня? Чего я жду?
Какую темную руду
Я должен перемыть?
Имею ль право посвятить
Жизнь тяжкому и, может быть,
Бесплодному труду?

Как выше радостей и бед
Быть? И смогу ль? Кто даст ответ:
Мне — стоит ли дерзать?
Иль суждено мне лишь искать,
В исканьях сердце истерзать,
Когда ответа нет.

А может, он, ответ, и есть,
Да новая благая весть
Мир не преобразит:
На паразите паразит,
Здесь каждый каждому грозит
Один другого съесть...

* * *
Хочу я верить так же, как другие,
Легко дышать и весело смеяться,
Хочу тебе, оракул новой жизни,
Доверчиво, бесхитростно внимать.

Но как мне быть, когда я вижу призрак,
Стоящий за тобой с кривой усмешкой?
Он все твои благие обещанья
Убийственным презрением клеймит.

Хочу я верить так же, как другие,
Хочу я быть таким же, как и всякий,
Но как мне быть с моим постылым знаньем,
С его уничтожающим смешком?

Мне тяжело. Я не могу смеяться.
И предсказанье новой светлой жизни,
Которому я всей душой стараюсь
Внимать, меня не в силах убедить.
8.1.1948

* * *
Доживу. Умру на душной койке,
До конца любить не перестав.
По себе не жажду я нисколько
Ни строки оставить, ни креста.

Отсияют радости и муки,
Отпылают страсти и грехи.
Вспомнят дети и не вспомнят внуки,
Что писал какие-то стихи...
19.1.1948

* * *
Ты стояла у вагона,
Глядя на окно.
Был к последнему угону
Я готов давно.

Ни надежд, ни обещанья,
Только скорбь и страх —
Как последнее прощанье
С отошедшим в прах.

Заработали колеса,
Все стучат с тех пор.
И стоят глаза и слезы —
Твой прощальный взор...

* * *
Слившись с черною оградой,
Замерший, стою.
Песня русская отрадой
Льется в грудь мою.

Это репродуктор ржавый,
Запрокинув пасть,
Над притихшею державой
Изливает страсть.

"Как ложились на песочек..."
— Было, не томи.
Было, не было — не в Сочи
Было, на Томи...

Знаю, зря травлю я душу,
Стоя здесь в снегу,
А уйти и не дослушать
Все же не могу.

Лишь когда в эфире смолкнет
Пение и хрип,
Грудь зажатая исторгнет
Судорожный всхлип.

И, как свечку, свет в душе я
Понесу домой,
Где жена, семья — на шее
Крест и камень мой.
15.3.1948

* * *
Если даже болезнь моя эта смертельна,
Если даже не встать мне уже, все равно
Я обязан бороться со скукой постельной,
Распахнув для весеннего ветра окно.

И пока я дышу, и пока еще слышу,
И пока еще вижу, люблю, сознаю,
Волны жизни! Вздымайтесь все выше и выше,
Выносите на гребень лихую ладью!
4.5.1948

* * *
Мне не в новинку эта боль,
Как алкоголику — похмелье.
Пью каждый день постылый хмель я —
Тоски сердечной алкоголь.

Но сердцу и не так уж больно,
Оно все тише, все ровней.
Что боль? Беда моя не в ней,
Вот бед-то мне б уже довольно!

И все же я уверен в том,
Что должен и могу быть смелым,
Что занят я достойным делом
И созидательным трудом.

Душа, не ты ли моя пашня?
Усталый пахарь всходов ждет:
Взойдет посев иль не взойдет?
Вот в чем вопрос-то. Вот что страшно!
17.7.1948

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Люблю тебя,
Петра творенье,
Люблю твой строгий,
стройный вид...
А.С.Пушкин

Нужда, побои, голод, холод,
Постылый труд, немая смерть
Воздвигли каменную твердь,
Построили великий город.

Прославило Петра творенье
Величье грозного творца.
А вам, холопские мученья,
Нет имени и нет конца...
11.3.1948

* * *
Или прибито к небу солнце, что ли?
Дорога бесконечна предо мной.
Сухая пыль. Неотвратимый зной.
Куда ни глянь — лишь выжженное поле.

Одним желаньем я и жив, и болен.
Оно томит мечтою неземной:
Пройти бы Степь, прийти бы в Край Иной,
Где солнце жечь уже не будет боле...

Да, видно, надо претерпеть страданье,
Дабы потом возликовало знанье
Того, что зной тебя не может сжечь.

Хоть жизнь тебя не круто замесила,
Но есть, но есть в тебе такая сила —
Пройти сквозь ад и душу уберечь.

* * *
В осенний день, хоть и погожий,
Подсолнух блекнет, гаснет мак.
Теперь на огороде может
Лишь горький расцвести табак.

И я, лишь на исходе лета
Настигнувший свою мечту,
В лучах скудеющего света,
Подсолнух-пасынок, цвету.
6.9.1948

* * *
О, счастье! В чем оно? И в чем несчастье? —
В попутном ветре? В звездах? В облаках?
Или же в том, как сохраняю власть я
Над кораблем, как руль держу в руках?

Забвенье счастью и презренье горю!
Что б ни случилось — руки на руле!
Куда ни глянь — повсюду только море.
Но мы плывем к неведомой земле!

* * *
Прошли те времена, когда
Все были врозь, и потому
Могли беспечно кто куда
Идти один по одному.

Настало время нам кипеть
В едином мировом котле,
В разноголосом хоре петь
Со всеми вместе на земле.

Разноголосье! Крик и стон,
Визг дискантов и рев басов —
Хаос, но задает в нем тон
Восторг ведущих голосов.

Кипит и лопается жизнь,
Клокочет кровь людских сердец, —
Рождается из всех отчизн
Одна Отчизна, наконец.

Ликуй! Твой звездный час настал,
Отчизна Мира и Труда.
Здесь выплавляется металл!
А мы — порода и руда...
3.10.1948

* * *
Как надышаться,
Как наглядеться мне,
Жадному к жизни?
Жажда растет во мне,
Жажда томит меня, —
Жадный восторг перед жизнью —
Перед ветром и снегом,
Перед солнцем и тьмою,
Перед людьми и цветами,
Перед каждой травинкой
Жадный восторг!
Этот восторг
Каждым взглядом я распаляю,
Каждым вдохом я утоляю
И утолить не могу.
Благодарю,
Благодарю тебя, жизнь,
За то, что ты есть, что есть я.
Принимаю тебя
Такой, какая ты есть,
Упиваюсь тобой.
Счастлив я, что ребенком был,
И юношей был; что мужем стал,
Что томился в тюрьме,
И дорвался до воли,
И снова дышу, и гляжу,
И любуюсь, влюбленный
В снега и солнце,
В ветер и тьму,
В людей и в зверей,
И в деревья...
И не надышусь,
И не нагляжусь,
И не налюбуюсь...
9.11.1948

* * *
Ты живешь, ты дышишь, - так же, как и прежде
Так же, как и все прошедшие года
Ходишь, может, в той же, что при мне, одежде,
А меня — как и не знала никогда.

Не могу понять я, как это случилось
Так, что нас с тобою развела беда?
Я ль был слишком мягким? Ты ль ожесточилась?
Разошлись навек, чтоб больше никогда...

Сердца моего года не укротили,
Мне же от него не деться никуда
Многие ошибки люди мне простили,
Ты ж, видать, одну не сможешь никогда...

Не дождусь письма я, не дождусь привета
Сколько бы ни плакал, сколько б ни гадал
До горы нельзя добраться Магомету
Горы же, увы, не ходят никогда...

* * *
Любимая! Товарищ! Лучший друг!
Моя тоска — больнее всех обид.
Таков уж он, старинный мой недуг:
Железной хваткой сдавит — не щадит...

Но потерпи! Позволь мне одному,
Как ногу, догрызать мою тугу.
Мне надо это делать самому.
Уйди, и я ее перемогу.

Когда же, колченогий и худой,
Вернусь, как из пустыни, из степи,
Прими меня и, как живой водой,
Счастливыми слезами окропи.

* * *
Знать, учиться ты идешь...
Н.А.Некрасов
Большая, мутная, широкая,
Вся как из жидкого стекла,
В своем спокойствии жестокая,
Холодная река текла.

Он к ней пришел дорогой длинною,
К концу уж вовсе налегке,
И стал над оснеженной глиною,
Сжимая шапку в кулаке.

Мороз теснит, теснит течение,
Чернеют лодки кверху дном.
А у него одно влечение,
Все помышленья об одном:

Туда, к огням большого города,
В хранилища библиотек,
Где мудрецы — от Пифагора до
Толстого в бланках картотек.

Там, овладев всей суммой знания,
Немало к ней добавив сам,
Он проведет свое дознание,
Свой иск предъявит небесам.

Какие бездны разверзаются
В сияньи Истины! С реки
Летят и в грудь ему врезаются
Тревожно-острые гудки.

***
Звала набата злая медь
Мир защитить иль умереть —
За мировое счастье ведь
Шел бой во тьме.
А я ни крикнуть, ни запеть
Не мог — в тюрьме.

Вы шли на фронт плечо с плечом,
Не сомневались вы ни в чем —
За край родной, за отчий дом
Вступили в бой.
А я терзался: что почем? —
В борьбе с собой.

"В чем я пред совестью неправ?
Иль у меня трусливый нрав?
Или я, ближних обобрав,
Погряз во лжи?
Иль я ленив? Или лукав? —
Душа, скажи!"

"Ты не лукав и не ленив,
Пожалуй, ты и не труслив,
Но, как овца, миролюбив,
А в наши дни:
Врага заклятого убив,
Еще и пни!"
30.1.1949

* * *
Какой лазурный день! Какой избыток света
В ликующей листве, приветствующей лето!

Хмельной истомою, вином ее тепла
До самой глубины нутро мое прогрето.

Я поднимаю взор и вижу в глубине
Меж белых облаков, в голубизне просвета

Летящий самолет — блестящую блесну,
Плывущего малька серебряного цвета.

Не верится никак, что в столь короткий срок
От тяжких ран войны излечится планета.

Товарищ-самолет! Твой ровный бодрый гул
Мне кажется сейчас грядущих дней приветом.

Ты солнцем озарен. Какой лазурный день!
В голубизне небес какой избыток света!

* * *
Ни ярких встреч, ни горестных разлук.
Да сердце уж и смотрит-то с опаской
На всякую возможность новых мук
Любви земной с ее тоской и лаской.

Уж не страшусь я несвершенных дел.
Уже в своих ошибках я не каюсь.
Я горный перевал преодолел,
В долину потихонечку спускаюсь.

Здесь все еще горит вечерний луч
На гранях скал на стынущих отрогах,
А там темно под теплым кровом туч
И на ночь пыль садится на дорогах.

Труси, мой конь, под горку налегке,
Поскрипывай, усталая телега.
Мелькают огоньки невдалеке.
Теперь уже недолго до ночлега.
8. б. 1949

* * *
Тут не поможет ни истерика,
Ни сила в грубом кулаке:
Прикован я, как лодка к берегу, —
И на цепи, и на замке.

Зовет огнем вечерним хижина:
Иди домой, поешь и спи!
Но сердце — камень, что недвижимо
Лежит один в большой степи.

Не плыть мне в связке по течению
Плоты несущею рекой!
Стихи мои, вы сплошь — мучение
При обреченности такой.
30.6.1949

* * *
Вся в трещинах иссохшая земля.
Где зелень, что так буйствовала прежде?
Как истомил мне душу зной, паля!
Но вот навстречу трепетной надежде

Под вечер обложила горизонт
Вновь к жизни пробуждающая туча.
То дальний, приближающийся фронт,
То гул орудий, грозный и могучий!

Всю ночь скакал на вороном коне
Порывистый, мятежный вольный ветер.
Желанный дождь! Ты на пути ко мне!
Ты мне милей всего, всего на свете!

Но нынче снова солнечный огонь
На небесах безоблачных пылает,
И, от слепней отмахиваясь, конь,
Стреноженный, стоит. И пес не лает.

* * *
Быть может, мы и встретимся с тобой,
Но лучше б эта встреча не случилась.
В речах и взорах будет разнобой.
Ты правду говорить мне разучилась.

Зачем же мне в неправде уличать
Тебя? Нет, нет, пройду я лучше мимо. —
Стараться улыбаться, отвечать,
Поддакивать? О нет, невыносимо!

Но мимо не пройду: не хватит сил.
На ложь я ложью вежливо отвечу.
Я столько раз в душе тебя просил:
"Пройди и отвернись при новой встрече!"

Одна у нас судьба. И боль одна
Одних с тобой воспоминаний милых.
Но наши имена напишут на
Не рядом расположенных могилах.
31.7.1949

* * *
Из горных вырвавшись теснин
И разбежавшись по равнине,
Вода была небесно-синей —
В ней отражалась неба синь.

Но предстоял ей к морю путь
По солнцем выжженной пустыне.
В борьбе со зноем чахла грудь,
И от реки остался ныне

Лишь ручеек немой тоски,
Едва заметный, мутно-желтый.
А впереди — пески, пески, —
Не море. Вот куда зашел ты.

Но продолжай свой путь вперед
И напои пески пустыни.
И пусть в тебе, как и поныне,
Мечта о море не умрет!

* * *
Радость вернулась ко мне
и меня осчастливила снова. —
Вновь ненадолго я — гость
светлой осенней поры.
Светом пронизано все —
от листвы до далекой лазури,
Светом пронизаны все
мысли и чувства мои.

Новым кольцом годовым
укрепилось дерево жизни.
Тверже становится ствол.
Шире становится круг.
В сердце растет благодарность
за чистоту очертаний,
За необъятный простор,
за вдохновенный покой.
20.11.1949

* * *
Не сломлен я! Унылым сожаленьям
Не свить под сердцем черного гнезда.
Роптать на жизнь — какое преступленье!
Жалеть себя — какая ерунда!

Воителем, богатырем, героем
В борьбе за мир стал новый человек.
А я отстал от всех, идущих строем...
Таких не любит наш суровый век.

И как ни больно резать по живому,
Пусть режет жизнь-хирург: не отвернусь.
Душа тверда. Всему передовому
Я в беззаветной верности клянусь!
18/12.1949

REQUIEM

Так почему ж бессонным молоточком
Упрямо жизнь стучит по голове?
Иль страшно так в конце поставить точку?
Еще страшнее не одну, а две?

Да, были пораженья и победы.
Есть чем гордиться. Есть что проклинать.
Но уходя, не маленькие беды —
Большое счастье надо поминать.

Так что ж, стучи, бессонный молоточек,
По этой старой, глупой голове.
Открыто небо. Столько светлых точек!
И так легко забыть про темных две...
31.1.1950