УТРЕННИЙ АВТОБУС 

Люблю я утренние лица 
людей, идущих на работу,- 
черты их вычерчены резко, 
холодной вымыты водою. 

Садятся рабочие люди в автобус. 
Еще не бранятся 
на мягких сиденьях 
гражданки в шляпах модных и перьях, 
и потому в автобусе нашем 
доверчиво тихо. 
Почти все пассажиры 
читают газеты. 
Проходит автобус 
вдоль Красной Пресни... 
Уборщица входит 
с лицом сухощавым, 
в синем халате 
и красном платочке. 
Парень в спецовке учтиво встает, 
место свое уступая женщине. 
А рядом сидят два маляра. 
А старший маляр - спокоен и важен. 
Глаза у него как сталь строги. 
С ним сидит ученик молодей, 
Навсегда удивленный Москвой. 
А раннее утро уходит вдаль... 
Автобус полон народу. 
Моя остановка. 
И я схожу. 
Идет Москва на работу. 

Утром рабочие ходят по улицам, 
а ленивые телом 
спят в четырех стенах. 
и, конечно, 
великолепие зорь 
                           достается рабочим. 

СТИХИ О ЛЮБВИ 

Твоей руки 
коснулась я, 
и зацвела сирень... 
Боярышник в сквере 
Большого театра 
цветами покрыл шипы. 
Кратчайший миг, 
а весна на весь мир. 
И люди прекрасней ветвей 
идут, идут, 
излучая любовь, 
что в сердце зажглась в моем... 

УЛИЦА 
 
Волнует улица меня 
неуловимою идеей, 
которую назвать я не умею, 
лишь стать частицей улицы могу. 
Пойдем вдвоем, 
читатель милый, 
по вечереющей Москве 
и с улицей смешаем цвет 
одежд своих, 
восторженность весны 
с толпою разделив... 
Давай присядем здесь - 
в тени листвы - 
и будем лица проходящих 
читать, как лучшие стихи. 

И город встал, 
касаясь облаков, 
одетый в камень 
и украшен медью. 
И в окнах зори отражались. 
И вальсы, как грядущие, звучали, 
и синими огнями загорались 
вечерние рекламы на фасадах. 
И на безлиственных сучках 
цвел чашечками розовый миндаль... 
И множество детей, 
как первые цветы, 
лежали на простынках белых 
и в первый раз глядели в небеса. 

Вон 
детский врач идет 
с улыбкой Джиоконды, 
дано ей травами младенцев мыть, 
и солнцем вытирать, 
и воздухом лечить. 

Еще вон женщина прошла, 
шелками стянута она, 
как гусеница майского жука, 
и серьги с красными камнями 
висят, как люстры, под ушами, 
и от безделья кисти рук 
черты разумные теряют. 

Две ножки в пестрых босоножках 
девчонку дерзкую несли 
с глазами яркими, как всплески, 
на платье - яблоня в цвету. 

Навстречу ей 
студенты шли, 
веселья звучного полны, 
с умом колючим за очками 
и просто с синими глазами... 

Взволнованных мечтаний 
город полн... 
Он вечно улицами молод 
и переулками бессмертно стар. 

Здоровенные парни 
мостят мостовую. 
Солнце их палит лучами, 
шей медью покрывает, 
ветер пылью овевает 
четь насмешливые лица. 

А девчонки у машин, 
вея желтые пески, 
словно камешки роняют 
проголосные стихи: 

"Мастер наш, Иван Петрович, 
носит давнюю мечту: 
голубыми тротуарами 
асфальтировать Москву". 

А старый мастер, 
могуч да широк, 
грудь как колокол, 
в белой рубахе, 
сидит на коленях посреди 
                                          мостовой, 
камень к камню в ряды кладет, 
как ткач шелка , мостовую ткет. 

Долго я стою перед ними, - 
вижу в них я корни всходов 
будущих культур и музык. 

СЛЕПОЙ 

По тротуару идет слепой, 
а кругом деревья в цвету. 
Рукой ощущает он 
форму резных ветвей. 
Вот акации мелкий лист, 
у каштана литая зыбь. 
И цветы, как иголки звезд, 
касаются рук его. 
Тише, строчки мои, 
не шумите в стихах: 
человек постигает лицо вещей. 
Если очи взяла война - 
ладони глядят его, 
десять зрачков на пальцах его, 
и огромный мир впереди.