Лидия Яновская
Загадочный треугольник и цвета бытия
О чем нельзя говорить?
Но мы условились не оставлять ничего на «потом», поскольку этого «потом» может и не случиться; к тому же, как говаривал Коровьев, «мы враги всяких недомолвок». Поэтому никак нельзя бросить на полуслове разговор о масонстве, уже вдвинутом булгаковедами в творчество и в биографию Михаила Булгакова – туда же, где прочно обосновались дружба с Краснушкиным и чтение португальского романиста Эсы из Кейроша.
Напомню читателям, что модный интерес к масонству возник в России в конце ХХ века, на крахе империи, и начался, собственно говоря, с фантастического слова жидомасонство и предположения, что загадочное масонство было ничем иным как зловещим и таинственным заговором всемирного еврейства против русского православия. Потом первая половина слова, из-за полной бессмыслицы, отвалилась; пошел ученый интерес к масонству, которое, как оказалось, было явлением историческим; но воспаленные мозги, лишенные привычного идеологического корсета, продолжали метаться между вытащенными из небытия «Протоколами сионских мудрецов» и болезненным интересом к заговорщикам. А поскольку к этому времени Михаил Булгаков становится популярным писателем (или, как ныне говорят, фигурой «культовой» и «знаковой»), то модный бред масонства пошел распространяться и на него.
«Вы что – не знаете, что Булгаков был связан с масонами?» – вперялись в меня безумные глаза, и я осторожно отодвигалась… Какие «вольные каменщики» в советской России, в которой просматривалось все насквозь? Какие «тайные общества»?
Тут придется признаться, что первым, легкомысленно не подумав о последствиях (а кто из нас думает о последствиях?), запустил «масонство» в биографию Булгакова В.Я.Лакшин в знаменитой своей рецензии на выход в свет романа «Мастер и Маргарита»: он возвел к масонству слово мастер.
«”Мастер”, – писал Лакшин, – слово, бытовавшее в обществе ”свободных каменщиков”, масонов начала прошлого века», – и ссылался на «Записки о масонстве» декабриста Батенкова, опубликованные в 1933 году. («Масоны, – рассказывал Батенков, – сохраняют предание, что в древности убит злодеями совершенный мастер, и надеются, что явится некогда мастер, не умом только перешедший через смерть, но и всем своим бытием. Такое предание, должно быть весьма не новое, и составляет стимул надежды на высшее на земле просвещение и цивилизацию, на освобождение от неотвратимого жала смерти при шествии судеб человеческих к свету и правде через тьму и рожденную в ней отрицательную природу зла…») [1]
И хотя ни к булгаковскому мастеру, ни к самому слову мастер у Булгакова ни декабристы, ни масоны ни малейшего отношения не имели, Е.С., с восхищением читавшая статьи Лакшина, не возражала: она хотела одного – чтобы о Булгакове писали...
Потом соблазнительное «масонство» Михаила Булгакова утвердилось в «Булгаковской энциклопедии» – труде, принятом читателями с трогательным доверием (главным образом, конечно, из-за названия: шутка сказать – энциклопедия! – не напишут же зря). Тут миф о масонстве с легкой руки Б.В.Соколова соединяется с именем А.И.Булгакова, отца писателя и профессора Киевской духовной академии. И Елена Андреевна Земская, очень крупный ученый-языковед и родная племянница Михаила Булгакова, с достоинством и гордостью характеризуя семью писателя, рассказывает на радио «Эхо Москвы» в конце октября 2000 года:
«Отец (имеется в виду отец М.А.Булгакова, то есть ее дедушка. – Л.Я.)… занимается историей вероисповеданий, англиканством, занимается масонством…»
Причем нельзя не заметить, что первые две характеристики занятий А.И.Булгакова – историю вероисповеданий и англиканство – Елена Андреевна извлекла из моей книги «Творческий путь Михаила Булгакова» [2] (о которой в том же интервью отозвалась весьма неодобрительно), а последнюю – о масонстве – из «Булгаковской энциклопедии», каковой в целом дала негодующую оценку.
Чтобы ничего уж не пропускать, процитируем обе критики Е.А.Земской. О моих сочинениях: «Яновская во мне вызывает двойственное чувство. Она одна из первых написала биографию Булгакова, [3] но в ней, мне кажется, много неверных акцентов. Ей хотелось сделать его если не коммунистом, то, по крайней мере, очень, так сказать, просоветски настроенным человеком. И там даже говорится, что возможно, что ”Коммунистический манифест”, который тогда был в Киеве, его читал чуть ли не отец, мой дедушка»!
«Но вы же понимаете, время такое было… – пробует вступиться за меня ведущая (кроме стенограммы, представленной в Интернете, сохранилась и магнитофонная запись), – что можно сказать госпоже Яновской спасибо хотя бы за то, что в советское время, когда вообще невозможно было про Булгакова вслух говорить…»
Е.А.Земская непреклонна: «То, что она в то время написала, – хорошо. Но как она это написала – это не очень хорошо. И это честно говоря, меня огорчает больше чем радует».
Что делать, «история вероисповеданий», «англиканство» и «масонство» пришлись ко времени и могут достойно украсить мемуары. Но «Коммунистический манифест» – это такая непристойность, что уж лучше считать враньем… Подумайте, в 2000 году – и такой намек на семью! Елена Андреевна – всемирно известный языковед, ее приглашают зарубежные университеты и – на тебе! – дедушка читает «Коммунистический манифест»… Это еще мягко сказано: «двойственное чувство»…
Вопрос, говорю ли я правду, не дебатируется.
Сочинения Б.В.Соколова Е.А.Земская характеризует так: «Книги выходят разные. Одна из них – ”Булгаковская энциклопедия” Соколова. Мне кажется, это ненаучное и нечестное издание. Там очень много лжи, неправды, касающейся и отдельных вопросов, связанных с родственниками. <…> В частности, там очень нехорошо сказано про Елену Сергеевну. Говорится так: ”Вскоре после смерти мужа она стала любовницей первого секретаря Союза советских писателей Фадеева”. Для научной энциклопедии, претендующей на роль достоверных сведений, такие вещи писать, мне кажется, аморально».
Пересказ весьма точный. У Б.В.Соколова: «После смерти писателя некоторое время была любовницей первого секретаря Союза советских писателей <…>, с которым познакомилась во время последней болезни своего мужа».
Совсем по «Гамлету»: «И башмаков еще не износила, в которых шла за гробом мужа…»
«А что это? Домыслы?» – спрашивает ведущая.
«Предположим даже, она была бы любовницей, – отвечает Е.А.Земская. – Это надо писать в энциклопедии? Зачем?»
Нечего сказать, защитила честь и достоинство Елены Сергеевны… Дескать, любовницей «первого секретаря Союза советских писателей», возможно, была (ибо кто же устоит?), но вот писать об этом – неприлично! (Как и о «Коммунистическом манифесте», который дедушка мог читать, только говорить об этом – фу!)
Обеих запретных тем нам однако придется коснуться и, увы, потеснив – ну, хотя бы до очередной главы – животрепещущий вопрос о семейном «масонстве» Булгаковых, начнем с той самой, пикантной, о которой люди высокоморальные и, особенно, высокоученые не говорят. Но – пишут.
[1]См.: В.Лакшин. Роман М.Булгакова «Мастер и Маргарита». – «Новый мир», 1968, № 6, с. 302–303.
[2]Ср.: «Доцент, а потом профессор истории западных вероисповеданий, он особенно увлекался англиканством, может быть, потому, что англиканство – с его исторически сложившимся противостоянием католичеству – считалось родственным православию. Это давало А.И.Булгакову возможность не обличать, а изучать историю английской церкви. Одна из его статей была переведена в Англии и встретила там доброжелательные отклики, он гордился этим». («Творческий путь…», с. 5.) Краткие эти строки – отнюдь не воспоминания родственников, а выжимки из огромного количества материалов, перелопаченных мною в киевских архивах на протяжении 1970-х годов.
[3]«Одна из первых» – эвфемизм. Это была первая обстоятельная и документированная биография писателя, причем бoльшая часть информации, в частности об Аф. Ив. Булгакове, приводилась впервые.